Круглая печать. Повести - Страница 35

Тот, у кого пиджак из черной материи, сшитый по русскому фасону, - русский шпион.

Тот из учителей, кто обучает наших мусульманских детей по учебникам из России, - русский шпион.

Тот, кто своих детей отдает в такие школы, - наш враг.

Тот, кто читает газеты или дружит с читающими газеты, - наш враг.

Тот, кто берет под защиту всех этих людей, кто прячет их или дает им приют, - наш враг.

Убивайте их!»

Дядя Юсуп с ужасом слушал слова муллы. Нет, не случайно все, что с ним произошло. Не случайно его выгнал Анвар-водонос, не принял хозяин караван-сарая, не пустили на порог те, чьим гостеприимством он еще недавно пользовался. Нет, не местный мулла все это выдумал. Это был эмирский указ.

«Как хорошо, что они не видят мой пиджак под халатом, - в страхе подумал дядя Юсуп-неудачник. - Но они могут увидеть мою рубашку с пуговицами. Неужели я погибну из-за рубашки?» Он стал медленно пятиться к выходу, прикрыв шею руками. Ему казалось, что все смотрят на него, но бандиты, собранные в мечети, жадно слушали муллу, очевидно не веря еще в столь неожиданное счастье, не понимая, что теперь им дозволено все, за что вчера еще они томились в гнусных, вонючих тюрьмах.

Выскользнув из мечети, дядя Юсуп юркнул в какую-то щель между домами, стал лихорадочно обрывать пуговицы на рубашке. Воротник он подвернул внутрь, чтобы никто не мог увидеть, какая на нем незаконная рубаха. Теперь это могло стоить жизни. Приведя себя в должный вид, чувствуя непривычный холод на голой шее, непрерывно озираясь, Юсуп-неудачник поспешно зашагал к дому Анвара-водоноса.

Солнце уже стояло над городом. Был полдень. Беззаботная уверенность, с которой Юсуп начал сегодня утром свои хлопоты, превратилась в почти панический страх.

«А где же Талиб? - с волнением думал дядя Юсуп. - У него ведь тоже пуговицы на рубашке. Мало ли что с ним может случиться. Хорошо, если он уехал».

* * *

Талиб не знал, сколько он просидел в полутьме. Может быть, час или два прошли с тех пор, как Рахманкул запер его. А может быть, прошло только полчаса. Надежды выбраться отсюда не было. Талиб убедился в этом после первого же осмотра. Шум голосов за дверью не прекращался. Он иногда утихал, иногда становился более сильным, но ясно, что там все время были какие-то люди.

Талиб понимал, что он сейчас, как приманка в капкане, который захлопнется окончательно, едва только появится дядя Юсуп.

Он представил себе, как палачи бьют его больного дядю, и сердце мальчика сжалось. Он кинулся к двери и забарабанил в нее кулаками. Сквозь щель между досками он увидел, что человек, проходивший мимо, услышал стук и даже приостановился. Это был один из приказчиков Зарифходжи. Талиб надеялся, что тот хотя бы подойдет и узнает, в чем дело. Но напрасно. Приказчик скрылся из поля зрения, а скоро появился Рахманкул. Талиб опять забарабанил изо всех сил. Бывший царский полицейский не подошел к двери. Он ухмыльнулся и пошел обратно. Талиб опять схватил топор и хотел было выломать дверь. Пусть будет что будет.

Тяжелый и острый топор в руке - это оружие, но не лучше ли встать возле двери, когда Рахманкул решит опять войти сюда, и ударить его по голове. Мальчик выбрал место, где он должен встать, чтобы выполнить свой план. Стоял он долго, ему это надоело. Он сел на корточки, и тут взгляд его упал на противоположную стену. За спиной Талиба был двор, правая стена примыкала к клетушке, где жили слуги Зарифходжи, левая - к другой такой же кладовой. А противоположная стена выходила на соседний двор. Это была обычная глиняная стена, сложенная из комков глины и тщательно оштукатуренная снаружи и внутри. Для прочности такие стены имеют деревянный каркас - несколько жердей, поставленных прямо и под углом друг к другу.

«А что, если попробовать прорубить эту стену?» - подумал мальчик. Этот план сулил хоть какую-то надежду на спасение. Правда, Талиб не знал, что находится по ту сторону стены. Там могла быть точно такая же клетушка или конюшня, а может быть, и дом соседа.

Он отстукал стену обухом топора, чтобы проверить, где проходит каркас, выбрал самый подходящий, по его мнению, участок в двух вершках от пола и стал рубить глину. Вначале топор отскакивал, потому что снаружи слой штукатурки был очень крепок, потом дело пошло веселее. Время от времени Талиб переставал работать и проверял, не показался ли с той стороны свет, и снова брался за топор, пока вдруг не увидел тонкий и бледный луч, падающий на пол из отверстия в стене. Талиб встал на колени и увидел соседский двор, точнее, часть двора и террасу, на которой, к счастью, никого не было. Однако Талиб сообразил, что расширять отверстие сейчас рано. Нужно прорубить его изнутри сначала на ширину плеч, а потом сразу выломать наружный слой штукатурки и тогда уж бежать по двору к воротам изо всех сил.

С каждым ударом топора сверху, со стены и потолка, на мальчика сыпалась глина, но он ничего не замечал. Наконец все было готово. Талиб еще раз осмотрел место своего заточения, подвинул к отверстию ящики, груду какого-то хлама и ворох соломы, чтобы разрушение стены не было замечено сразу, стал на колени и в последний раз принялся за топор. Внешний слой стены обрушился легко, и, не теряя времени, Талиб нырнул в дыру.

Плечи прошли - все тело прошло. Это правило знает каждый, кто когда-нибудь лазил сквозь заборы и изгороди. Одно движение - и Талиб оказался в соседнем дворе. Он вскочил на ноги и, не оборачиваясь, пригнувшись, побежал к калитке. Только там он решился повернуть голову: совсем рядом с дырой стоял длиннобородый седой старик, видимо, хозяин этого дома. Старик приложил палец к губам и жестом объяснил, что он ничего не видел. Так же жестами старик объяснил, что мальчику надо немного почиститься, чтобы не привлечь к себе внимания на улице.