Круглая печать. Повести - Страница 81

К оглавлению

81

- Мне нельзя, мне врач запретил.

4

Кудрат проходил мимо махалинской комиссии. Он шел по другой стороне улицы, потому что с той страшной ночи боялся этого домика. Дверь конторки была распахнута, там находились какие-то люди, и от этого на душе у Кудрата стало совсем нехорошо.

- Эй, Кудратджан! - позвали его. Это был бухгалтер Таджибеков, - Зайди-ка сюда, нам твоя помощь нужна.

Ноги еле слушались мальчика.

- Быстрей, быстрей!

В конторке было двое - бухгалтер Таджибеков и милиционер Иса.

- У нас к тебе общественное поручение, - сказал бухгалтер Таджибеков. - Ты ведь и раньше помогал махалинской комиссии. Это ты писал для нашего дорогого Махкам-ака объявления? Вот тебе бумага, красный карандаш. Напиши-ка еще одно.

Не помня себя от страха, Кудрат послушно сел за стол. За тот самый стол.

- Пиши…

У Кудрата дрожали руки, и, чтобы как-то оттянуть время, он сказал:

- Мне линейка нужна.

- Да вот же она, перед тобой.

Кудрат взял линейку и спросил:

- Одна строчка или две?

- Две, - сказал Таджибеков. - Пиши: «Временно махалинская комиссия работает только с 5 до 9 часов вечера».

С трудом уняв дрожь пальцев, мальчик написал первые буквы.

Повторив еще раз текст объявления, Таджибеков сказал Исе:

- У Махкам-ака это была единственная обязанность, а у меня это нагрузка, я только после работы могу здесь.

Кудрат уже написал объявление и теперь обводил буквы, делал хвостики и закорючки. Страх и волнение прошли, было даже что-то интересное в том, что он пишет на этом столе, под которым лежат печать, которую искали бандиты, и ключ от железного ящика. Железный ящик, после того как его нашли на свалке, опять был водворен на прежнее место, в нишу. На ящике стояли чайник и пиала, точно такие же, как были у Махкам-ака.

- А у него действительно хороший почерк, - сказал милиционер Иса. - Недаром наш покойный председатель так любил его.

Милиционер Иса подошел к входной двери и закрыл ее.

- Кстати, дорогой, это ты возле свалки спрашивал меня, а что, если печать не в ящике?

- Нет, - испугался Кудрат, - я не спрашивал.

- Как же не спрашивал? Ты спросил.

- Я не так спросил, - сказал Кудрат. - Я спросил: а что, если печать из ящика уже украли?

- Что ты пристал к мальчику! - сказал Таджибеков. - Откуда он помнит, что он говорил. У них в голове только футбол… Но скажи мне, дорогой Кудрат-джан, ты случайно не знаешь, где Махкам-ака хранил печать? Может, он действительно хранил ее не в ящике? - И Таджибеков так посмотрел на Кудрата, что тому опять стало страшно.

«Может быть, сказать? - подумал Кудрат. - Может быть, сказать, что печать здесь, вот под этой доской? Ведь не обязательно я должен говорить, что я ее украл, что я ее вернул. Просто сказать, что она здесь?»

- О чем ты думаешь? - спросил Таджибеков.

- Я вспоминаю, - произнес Кудрат. И, сам еще не понимая, почему он так говорит, сказал Таджибекову: - Я много раз помогал Махкам-ака, много раз видел, как он убирает печать. Он никогда не клал ее никуда, кроме железного ящика.

- Черт знает что!.. - сказал Таджибеков и посмотрел на милиционера. - Ладно, Кудрат, напиши-ка еще одну бумажку, чернилами. - Он положил перед мальчиком лист линованой бумаги, пододвинул чернильницу. - Пиши: «В исполком районного Совета. Мы, трудящиеся жители улицы Оружейников…»

Странное и непонятное дело! Обычно, наврав что-нибудь дома, или в школе, или ребятам, Кудрат чувствовал какое-то смущение, какую-то неловкость и у него хоть на минуту портилось настроение, а сейчас у него настроение стало лучше. «Это, наверно, потому, - думал он, - что я выполнил слово, данное Махкам-ака. Он же велел, чтобы я никому не говорил про печать». И от этого хорошего настроения, и от уверенности в себе Кудрат позволил себе переспросить:

- Лучше написать: «Настоящим мы, трудящиеся…» Махкам-ака всегда так начинал.

- Нет, пиши так, как тебе сказано: «Мы, трудящиеся улицы Оружейников, просим исполком районного Совета в самое ближайшее время выдать временно исполняющему обязанности председателя махалинской комиссии бухгалтеру потребкооперации Таджибекову Уктамбеку Таджибековичу новую печать взамен похищенной неизвестными преступниками». Все.

- А подпись? - спросил Кудрат. - Подпись ваша?

- Не твое дело, - сказал Таджибеков. - У тебя хороший почерк и глупая голова. Там же написано; мы, трудящиеся. Это от имени всех. Понял?

- Понял, - сказал Кудрат.

- А теперь иди, - сказал Таджибеков.

Когда Кудрат вышел, милиционер Иса сказал:

- А по-моему, он что-то знает про печать.

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ

1

- Уважаемый хозяин! Вы уже три дня председатель махалинской комиссии. Вот уже пять дней, как я нахожусь в вашем доме, как я выхожу подышать воздухом только ночью, - говорит Кур-Султан Таджибекову. - Неужели вы думаете, что в тюрьме мне было много хуже? Завтра Барат уезжает в горы. Я должен написать записку тем, кто ждет меня. Что я им напишу?

- Вы говорите - пять дней, как вы здесь. Вы говорите - три дня, как я председатель махалинской комиссии. Но это же не так много. Поймите, как ни приятно мне принимать вас у себя в доме, но ведь я тоже каждый день рискую. И потом, мне сегодня сказали: до тех пор, пока не кончится следствие по убийству, меня председателем не утвердят и, возможно, не выдадут печать. Мне тоже нелегко. Мой родной сын спрашивает: «Папа, кто у нас в гостях?» - а я ничего не могу ему сказать. Вы думаете, я не боюсь, что он проболтается? Вся надежда на то, что он не дружит с этими мальчишками. Он старше их и умнее.

81